Модель, геолог и фоторедактор Люся Чижова:
«Я не задумы-валась о своей бисексуаль-ности»

Последний год для Людмилы Чижовой выдался богатым на события: попала в объектив фотографа Vogue Paris, попала в больницу с громким отравлением в Яме, попала в центр внимания из-за того, что осознала свою ориентацию. Об осознанных решениях и осознаваемых переменах, о безопасности и о том, как встроенность в систему, на самом деле, помогает жить, Люся рассказала культраб.

Ты всегда ходила с короткой стрижкой?

Наоборот, до 20 лет была конвенциальной соской. Ну прям тп-шкой. И вела себя соответствующе. Большие проблемы со стилем. Длинные белые волосы до жопы. Как очень многие, я не совсем правильно понимала понятие сексуальности и думала, что если напялю вульгарные педали и короткую юбку, то всё — я секси. Потом уже начала тусоваться с тридцатилетними ребятами из LookAtMedia — это все успешные взрослые люди, которые при этом умеют классно тусоваться. Они создают супер-здоровую атмосферу принятия и безопасности. Они по-доброму подстебывали меня. Всё это стало для меня невероятной школой, я сделала довольно-таки много открытий из серии: «А что, так можно было?»

Например?

Например, не брить подмышки. Я это делала постоянно и автоматически, потому что в 13 лет девочки из летнего лагеря протянули бритву и сказали сбривать мои белоснежные волосики. А это ж больно, режешься. Я думала: «Что за фигня, зачем я это делаю?» Но все равно брилась. Через такое проходит каждая девочка-подросток, которая выросла на клипах Бритни Спирс и на всей этой нереалистичной сексуальности. А моя новая компания мне быстро дала понять: «Чувак, ты чего, забей на это вообще».

Как ты идентифицируешь себя с точки зрения сексуальной ориентации? Как верно тебя называть?

Наверное, квир-персона. До прошлого года я не задумывалась о своей бисексуальности как о чем-то, что меня идентифицирует. До момента, пока честно не влюбилась в девушку. Для меня это было такое откровение. Но выбирать в фейсбуке, что я бисексуалка, я вряд ли стану. Мне кажется, если я специально сделаю акцент на этом, для меня это будет уже несколько неестественно, станет акцией. В детстве меня часто дразнили. И это одна из причин, по которой я стараюсь держать личное при себе.

Почему?

Но, что меня довольно-таки сильно характеризует — так это то, что я не обидчива абсолютно, меня сложно задеть. Если скажут: «что это за чувак идет!» или назовут «телкой» — мне это не страшно абсолютно. Но, если кому-то другому нравится подчеркивать свою небинарную ориентацию, я буду это учитывать, поскольку для него это важно. Мне кажется, это просто здоровое отношение к людям вне зависимости от гендера, бинарности, небинарности и прочего.

Ты себя называешь фоторедактор или фоторедакторка?

Скорее я называю себя фоторедактор. В интервью на «Открытых», я была единственная, кого подписали без феминитивов. И какой-то незнакомый человек мне написал потом: «Ты недостойна быть здесь». Я сказала: «Извините, если это вас как-то задело». Обычный шейминг в сети, такое всегда было и будет.

Ты говоришь, как мне показалось, не без кокетства, что в детстве была изгоем...

Мне просто очень нравится этот образ. Потому что мне супер-повезло с родителями, которые воспитывали меня с иных позиций. Родители вообще моя любимая тема — институт семьи формирует нас гораздо глубже клипов Бритни. Они оба художники, и лет в 13 подсунули мне Фрейда и всю эту компанию. И, конечно, со мной отец разговаривал на околофилософские темы. Папа всегда здорово выстраивал со мной беседу; скажем, я говорю ему, что хочу пойти к подружке на ночь, и спустя какое-то время понимаю, что мне это не надо, причем остаюсь в уверенности, что это моя мысль. Я сейчас понимаю, что это дикая была манипуляция, и вижу, какими уловками он пользовался. Но, тем не менее, папа представил мне картину мира, с которой я согласна по сей день и считаю ее чуть ли не истиной в последней инстанции.

Сможешь описать?

К примеру, что школа — это учреждение, которое тебя не призвано ничему научить. Школа — это система принуждения. И мы в течение своей жизни перетекаем из одной системы в другую. Есть системы с довольно-таки жесткими рамками внешними, которые тебя дисциплинируют извне. Потом, естественно, эти рамки ослабляются, и вся ответственность переходит на тебя. Всё, перекладывать ее некуда. Исходя из этой мысли, я круто училась в школе, в итоге в 16 лет поступила на бюджет в МГУ. И не потому, что я делала какое-то титаническое усилие над собой. Просто я быстро пришла к тому, что школьные вещи, которые буквально полгода назад имели для тебя какую-то важность, не играют роли.

Скажи, тебя дразнили?

Ну, да, дразнили. Весь дневник — красный, родителей — в школу. Папа, естественно, над всем этим стебался, и я чувствовала, что неправа-то школа на самом деле. И поэтому меня никак никто не ущемлял никогда. Я была шутом гороховым в том смысле, что шутила над собой и давала новый материал для чужих шуток. Ну там, «Доска два соска». Или я на физкультуре залезу на какой-нибудь канат, а потом как-нибудь повернусь, и у меня порвутся штаны на жопе. Сесть на шпагат и громко пёрнуть. Бросить в туалет дрожжи. Сейчас я принимаю участие в воспитании племянницы и учу ее всякому — например, пердеть ладошками, там еще чё-то, она смотрит на меня и говорит: «Люся, ты совсем ку-ку?» Но училась хорошо. Мне ничего не могли сделать. Физик от меня отказался, а я Олимпиаду по физике на 100 баллов сдала. Когда я сказала, что собираюсь в класс-экстернат, все выдохнули.

Нет ли у тебя при этом презрения к системе образования?

А смысл? Представь себе масштабы системы. Она в любом случае будет существовать. Если бы не существовало систем, всё было бы ужасно. Слава богу система существует, хоть в каком-то ее виде. Каждый раз, оказываясь в академическом отпуске, я молилась, когда, наконец, вернусь обратно в какую-нибудь систему, потому что себя контролировать и себя дисциплинировать — это какая-то непосильная задача.

Сейчас ты в другой системе — геологической. Читала в твоем интервью, что на практику отправляют парней, а тебя нет. Серьёзно?

В университете всем преподавателям плюс-минус лет 350, они до сих пор преподают по кальке с бумажкой, как в 1960-х. Когда им говоришь про «компуктер» и показываешь какие-нибудь, не дай бог, интерфейсы, он говорят: «Пошел отсюда, демон». Сексизм в науке вообще [процветает]. Сейчас есть большой и быстро развивающийся тренд обращать внимание на такие вещи, и эту проблему тоже увидели. Но на нашем веку, даже лет на 5–10 вперед, я не вижу изменений. Во всяком случае, среди геологов. Например, отбирают людей в партию. Это тайга, 4-5 месяцев без условий и с большой физической нагрузкой. Естественно, им логичнее взять крепких на вид здоровых мужиков, чем отсматривать в личном порядке каждую кандидатуру.

Ты с этим согласна?

Как-то мне пришла мысль: классификация — это потеря истины. Я подумала, е******й (бедный) конь, а я занимаюсь наукой, в которой все построено на классификации. И индивидуальность каждого отдельного вида не учитывается, потому что слишком много информации. С приемом на работу в геологическую партию все примерно так же: если бы рассматривали все особенности и нюансы, приходилось бы учитывать все злободневные темы, дискриминацию... А там, понимаешь, все дяди или тети, которые вообще не про это. Сетовать на это все равно, что сетовать на мир: ну да, плохо, но вот это вот расстройство никакой погоды не сделает, никак не продвинет тебя к тому, чтобы что-то изменить.

В депрессивный период я залезаю в кровать, заказываю доставку какой-нибудь гадости, обкладываюсь мусором и смотрю что-то максимально дебильное. Любить себя — это стараться реже доходить до таких состояний, но, если очень надо, то можно. Это про дисциплину и ограничения, но не мучаясь и заставляя себя, а в согласии. Это отказываться от ненужного, как бы ни было сложно, будь то твистер из KFS или токсичные отношения.

Это завести уходовые ритуалы (ну или хотя бы на ночь не забывать смывать косметику). Это стараться себя не накручивать, потому что отражение в зеркале может не нравится не из-за того, что я урод, а просто плохое настроение. Любить себя — это то, чему ещё долго учиться, но у меня потихоньку уже получается.

Давай вернемся к твоему примеру. Чувака взяли, тебя не взяли, ты все равно хочешь пойти в экспедицию — что ты делаешь?

Я постоянно мелькаю перед глазами, постоянно говорю: «Я, я, я», «возьмите меня, я туда могу», «а я вот это вот могу, а я еще чего-то могу». В итоге, рано или поздно, я всех заебываю, и меня берут.

Часто ли тебе приходилось, приходится сталкиваться с сексисткими или гомофобными настроениями, направленными против тебя?

На прошлогодней геологической практике в Крыму я была с длинными черными косами африканскими, вся в своих татуировках, ходила в коротких шортах и топиках. Иду я как-то по набережной, навстречу мне — тучный мужик. Я подошла к нему, кажется, с вопросом про зажигалку. Он мне ничего не сказал, просто посмотрел с выражением: «Я тебе щас **** (нанесу удар)». И стоит такой пунцово-красный от ярости. Я просто дёру дала. Вот с открытой агрессией я не сталкивалась. Но у меня очень много близких друзей геев, среди них те, кто из далекого провинциального города. Как эмпатичный человек я проношу их опыт через себя и переживаю, глядя на них: «Господи, как тебя, мой мальчик, не убили где-нибудь в Омске». В России непонимание часто рождает агрессию. И я, в принципе, понимаю, где я могу «отхватить», и стараюсь лишний раз не лезть на рожон.

Значит ли это, что есть какой-то определенный круг людей или места в городе, которых ты точно сторонишься?

Конечно. Я так особо не вылезаю из пузыря Садового кольца. К родителям на Кантемировскую езжу редко. Так сложилось, что в круге моего общения у меня маленькая вероятность встретить человека, который меня абсолютно не поймет. И все мои знакомства новые, они, так или иначе, имеют сколько-то общих друзей на фейсбуке. Это такая условная московская тусовка, где есть все — от нас с тобой до условного Ивана Голунова, и это все люди примерно с одним и тем же информационным потоком, одним контекстом. И мне в нем довольно-таки комфортно.

Боишься ли ты чего-то конкретного, если выйдешь из этого «пузыря безопасности»?

До того, как я попила фанту на Чистопрудном бульваре, такого у меня не было (имеется в виду случай отравления летом 2019-го, один из ряда других аналогичных, которые довели жертву до тяжелого физического состояния, — прим.ред.). У меня начались проблемы с коммуникацией с непривычными контекстами и слоями общества. Я раньше никогда не думала, что такое бывает в жизни. Наверное это посттравматический синдром, который я не до конца приняла. Теперь я побаиваюсь Чистых прудов, Ямы — хотя они мне никогда не нравились.

Как это проявляется?

Я стала замечать, как в разговоре с незнакомым человеком мне хочется в последнее время взять и убежать. Ты как бы не хочешь вступать в диалог, не хочешь напрягаться, выстраивая этот диалог, и твое тело быстро дает реакцию бежать. Это не то чтобы происходит постоянно, но буквально какими-то эпизодами, вспышками. До всего я легко говорила: «Подумаешь, Бутово, — да ладно, погнали». Об этом я, наверное, раньше не задумывалась, точно так же, как не задумывалась о том, чтобы повесить на себя некий ярлык в плане ориентации. Но ситуация вынудила меня поменять отношение.

Возвращаясь к теме квир-персоны. Какой у тебя главный аргумент в споре с гомофобами?

А я не буду спорить с гомофобами. А смысл? Зачем я ему буду прыгать с флагами радужными, доказывать, что люди такими рождаются или что наоборот, могут выбирать, как захотят. Это попытка доказать условность. Я считаю, что, в принципе, равноправие и идеальное общество будущего — это когда маленькому ребенку говорят, что есть тетя и тетя, есть дядя и дядя, есть тетя-дядя, есть дядя и тетя, и это просто разнообразие. Есть цвет зеленый, оранжевый, красный и бирюзовый. Есть, там, животные: кошки, собаки, обезьяны, попугаи. Есть отношения такие, такие и такие. Это разнообразие. Это естественно. Толерантность — это не когда ты акцентируешь внимание на том, что нужно уважать геев или лесбиянок. Толерантность — это когда тебе не важно, гей этот человек, лесбиянка, бисексуалка, трансгендер, мальчик, девочка, человек, который не идентифицирует себя с каким-то определенным полом. У тебя просто перед глазами человек, отличный от тебя. И ты это принимаешь. И все.

Выходит, идеальное общество похоже на райский сад, где волки не едят овец?

Идеальное общество начинается с самого себя. Но также я считаю, что способность думать заложена не в каждой базовой комплектации. Хотя уровень осознанности в какой-то момент может быть эволюционно приобретен, поскольку мы социальные существа и сейчас шаг эволюции намного меньше, чем это было для австралопитеков. И изменения исчисляются, как мне кажется, уже десятками лет. Но странно желать мира, где львы не едят овечек. Если не львы, то будет что-то похуже, так что, может быть, даже лучше, если бы лев овечку жрал.

Короче, некая система ценностей и порядок вещей. И мой финальный вопрос: твоя жизнь как-то поменялась после каминг-аута?

Нет. Меня никогда ничего не заставляло дышать несвободно. Когда я в себе это отрефлексировала, то сказала: «Ого, прикольно». И все. Потому что взгляды, видение, установки, круг общения уже сложились таким образом, что никаких проявлений дискриминации и нетолерантности я встретить не могла. Поэтому я счастливый человек.